| Итак, киногероиня, которую вы сыграли бы идеально- Арвен |
Героиня, воплощенная Лив Тайлор. Похоже эта роль близка и вам. Эльфийская принцесса, которая влюбляется в смертного человека Арагорна и ради него оставляет свою семью. Красива, нежна, изящна. При этом сильна духом и способна творить настоящие чудеса. Что и делает во имя своей любви |
| Пройти тест |
вторник, 25 ноября 2008 г.
Представляете. кто я?!
пятница, 21 ноября 2008 г.
Подушки, кошки, кошельки
Обожаю подушки! Дом, в котором нет подушек-думочек, неуютный дом! Конечно, это мое личное мнение. Свои думочки я беспрестанно облагораживаю, шью для них новые наволочки, чтобы им было не стыдно за свою хозяйку. Из последних этот домик:
Очень люблю крейзи-пэчворк. Чудесные вещи получаются, а главное - в дело идут все те обрезки, которые не поднимается рука выбросить. Я - страшная скупердяйка, собираю даже милиметровые обрезки тканей и тесемочек с кружавчиками. Результат - сумочка для сотового телефона:
Без подробностей не обойтись:
Вид спереди крупнее:
Сзади сумочка простегана:
И еще немножко о кошках. хотя, конечно, я несколько обозлена на кошачий род в последнее время, но... свои в этом не виноваты. Итак, наша Серафима, мать нескольких поколений. Воспроизведя на свет добрый десяток котов и кошек, она решила, что за эти заслуги ей всё можно и забрякалась в сынишкину кровать. Наглость - кошачье счастье!
Ее прошлогодние детишки тоже отличались оригинальностью. Например, они относились с особой любовью к Даниному горшку. Особенно, когда тот был пустой.
Вот такие они, детские странности:
И финальная фотография на память:
Очень люблю крейзи-пэчворк. Чудесные вещи получаются, а главное - в дело идут все те обрезки, которые не поднимается рука выбросить. Я - страшная скупердяйка, собираю даже милиметровые обрезки тканей и тесемочек с кружавчиками. Результат - сумочка для сотового телефона:
Без подробностей не обойтись:
Вид спереди крупнее:
Сзади сумочка простегана:
И еще немножко о кошках. хотя, конечно, я несколько обозлена на кошачий род в последнее время, но... свои в этом не виноваты. Итак, наша Серафима, мать нескольких поколений. Воспроизведя на свет добрый десяток котов и кошек, она решила, что за эти заслуги ей всё можно и забрякалась в сынишкину кровать. Наглость - кошачье счастье!
Ее прошлогодние детишки тоже отличались оригинальностью. Например, они относились с особой любовью к Даниному горшку. Особенно, когда тот был пустой.
Вот такие они, детские странности:
И финальная фотография на память:
Маленький подарок от Цвета осени
Chinara упомянула меня в своем блоге и попросила всех, о ком она пишет в одном из последних сообщений, поставить вот такие картиночки:
Привет от друга! Весьма приятно получить! Спасибо!
Привет от друга! Весьма приятно получить! Спасибо!
среда, 19 ноября 2008 г.
Осенний плед и другие достижения
Есть! Я это сделала! Наконец-то мой многострадальный плед завершен, и сегодня сын спал под ним сном младенца! Господи! Какая ж я счастливая! Вот захотела - и связала! Пожалуй, я даже сегодня погоржусь собой немножко, но только сегодня, честное слово! Завтра я буду более адекватна. А пока... Немножко хвастушек. Вот с этого все начиналось:
А вот что получилось:
Разложили подушечки на пледе. Милости просим, располагайтесь!
Кошка Серафима, ленивая по природе и по беременному своему положению, поняла приглашение буквально и тут же поспешила развалиться на пледе:
для того, чтобы показать масштаб пледа, пришлось пригласить фотомодель. Ею стала сестра мужа.
Вот что я натворила! Ну как вам?
Раз пошла такая пьянка, как говорит мой муж, то заодно покажу еще кое-что. Для одного маленького мальчика, которому исполнилось всего полгодика, попросили сделать такую штучку:
Это специальные бусы, их одевает мама, когда кормит малыша грудью. Ребенок занимается бусиками, развивая тактильные ощущения, а заодно не щипает и не дергает маму (я вся в синяках! - жаловалась она мне). На бусиках сидят две птички с бубенчиками.
Но и это еще не все! Сын заявил: "Мама" На нашей елке обязательно должны сидеть персонажи из "Золотого ключика": Пьеро, Буратино, Мальвина, Карабас и другие!" Что не сделаешь для любимого дитяти! Так появились Пьеро и Мальвина.
Это ее башмачки:
И печальный-печальный Пьеро:
В руках у него сердце, которое он так мечтает подарить девочке с голубыми волосами:
А здесь они вместе. Рост куколок - 15 см.
Буратино пока находится в производстве. Так что, продолжение следует... До встречи!
А вот что получилось:
Разложили подушечки на пледе. Милости просим, располагайтесь!
Кошка Серафима, ленивая по природе и по беременному своему положению, поняла приглашение буквально и тут же поспешила развалиться на пледе:
для того, чтобы показать масштаб пледа, пришлось пригласить фотомодель. Ею стала сестра мужа.
Вот что я натворила! Ну как вам?
Раз пошла такая пьянка, как говорит мой муж, то заодно покажу еще кое-что. Для одного маленького мальчика, которому исполнилось всего полгодика, попросили сделать такую штучку:
Это специальные бусы, их одевает мама, когда кормит малыша грудью. Ребенок занимается бусиками, развивая тактильные ощущения, а заодно не щипает и не дергает маму (я вся в синяках! - жаловалась она мне). На бусиках сидят две птички с бубенчиками.
Но и это еще не все! Сын заявил: "Мама" На нашей елке обязательно должны сидеть персонажи из "Золотого ключика": Пьеро, Буратино, Мальвина, Карабас и другие!" Что не сделаешь для любимого дитяти! Так появились Пьеро и Мальвина.
Это ее башмачки:
И печальный-печальный Пьеро:
В руках у него сердце, которое он так мечтает подарить девочке с голубыми волосами:
А здесь они вместе. Рост куколок - 15 см.
Буратино пока находится в производстве. Так что, продолжение следует... До встречи!
вторник, 18 ноября 2008 г.
День рождения Деда Мороза
Смотрю в окно. Там - серый дождливый ноябрь, грязь, слякоть... Ну угораздило же Деда Мороза родиться 18 ноября! Да-да! Сегодня где-то 2000 лет назад на свет божий явился дедушка с ватной бородой! Правда, одновременно с ним родились его братья-близнецы: Санта, чешский Микулаш, французский Пер Ноэль и другие не менее морозные деды. Наш, как известно, обитает в Великом Устюге в собственной шикарной резиденции. Всем бы пенсионерам так жить!
Знаете ли вы, как выглядит дедуля летом? А вот так:
Зимой же, облачившись в парадные одежды, принимает у себя в доме официальных лиц, впавших в детство.
Вопреки современным средствам передвижения, дед предпочитает традиционные. Так вернее и веселее!
Выпив чашечку молочного коктейля, поутру дед Мороз просматривает почту вымогательного содержания:
А пишут ему многие, потому как безмерно любят его, а особенно подарки:
Поздравляем дорогого Дедушку с днем рождения! Присоединяетесь?
Знаете ли вы, как выглядит дедуля летом? А вот так:
Зимой же, облачившись в парадные одежды, принимает у себя в доме официальных лиц, впавших в детство.
Вопреки современным средствам передвижения, дед предпочитает традиционные. Так вернее и веселее!
Выпив чашечку молочного коктейля, поутру дед Мороз просматривает почту вымогательного содержания:
А пишут ему многие, потому как безмерно любят его, а особенно подарки:
Поздравляем дорогого Дедушку с днем рождения! Присоединяетесь?
четверг, 13 ноября 2008 г.
Под музыку Вивальди
Вивальди... Сколько раз его музыка спасала меня в минуты горечи, тоски, печали! Как вдохновляли меня его концерты! В такт его произведениям билось мое сердце и сердце моего ребенка, пока он еще жил во мне. Я играла Вивальди на фортепиано, я бесконечно слушала, слушаю и буду слушать его произведения! И всегда, всегда я буду тосковать и печалиться о его судьбе. Что ж... таков удел гениев на этой земле -- быть непонятыми, неоцененными, бесприютными и забытыми в конце жизни. Где его могила? Где-то в Вене, как и у Моцарта, но в каком месте именно -- никто не знает...
Года два назад я написала цикл стихов, посвященный Антонио Вивальди и его произведениям. Каждое стихотворение -- это конкретное произведение, в основном части его концертов, названия которых и отмечены в начале. Вот этот цикл.
ВИВАЛЬДИ
PRELUDE. Op. 1/1
Все почему-то в пепельных тонах…
И черный плащ, накинутый на плечи,
Издалека заметен. Астму лечит
Декабрьский воздух и глоток вина.
Жаль, рифмы нет для этих дивных слов:
Венеция – Вивальди… Но связала
Их меж собой не я, а Жизнь. Мне мало
В строку вписать два «В»… Какой из снов
Сначала был? Сказать я не могу…
Наверное, они слились под утро:
Венеция – Вивальди… Жизнь так мудро,
Но не без тайн бурлит на берегу.
Шальной адриатической волне
Она подобна, и такие звуки
Шептала музыканту! (Не от скуки,
А все продумав… Так сдается мне…)
Ор. 2/1
(«Il Sonno (Largo) из Концерта № 2 g-moll «La Notte»)
И посчастливилось найти
Ту рукопись во сне.
О том, чтобы ее спасти
И не мечталось мне.
Армаду полустертых нот
Концерта, что забыт,
Тончайшей кожи переплет
Еще в себе хранит.
И ноты, как суда, плывут
В каналах меж страниц.
Вся музыка сердечных смут
На кончиках ресниц –
Дрожит, как птица, чуть дыша,
Пока моя рука,
Легонько гладит, не спеша,
Бумажные бока.
В каких архивах, в чьих столах
Она, как пленница, жила
Или еще живет.
И наяву, средь бела дня
Она преследует меня
И за собой зовет…
Ор. 3/1
(Концерт № 3 D-dur «Il Gardellino» -- «Щегленок»)
Щеглиное хозяйство – веселая триоль.
Пернатый мой невольник
Пленился дивной скрипкой
Уже в который раз. Дарю ее, изволь!
Заслушайся опять,
Мятущейся и зыбкой.
Но, пестрый пересмешник, ее не торопись
Так просто перепеть,
Чтоб щегольнуть похоже.
Она ведь как волна, она как неба высь,
Она как дождь в окне,
Как луч на влажной коже…
Загадочная круглость – глубокий птичий глаз.
Что он внутри себя,
Внимая скрипке, видит?
Должно быть, тот манок, что от свободы спас..
Жаль, наслажденья срок отмерян, --
Скоро выйдет…
И снова мой щегол по клетке заснует.
(О, сколько их, таких,
Сидит на нотном стане?)
А ночью вдруг во сне так тихо запоет,
Что ложка зазвенит,
Забытая в стакане…
Ор. 4/1
(Largo из концерта «La Notte»)
И этот смеется, усмешку скрывая
Под белым, смиренным своим париком.
Но музыка, маску смиренья срывая,
Бежит из притвора в толпу, босиком!
Мне что-то мешает, склонив долу очи,
Бесстрашно сидеть средь безликих людей.
А ночь так страшит ощущением ночи –
Все кажется – в арках таится злодей…
И проще простого сказать: «Помогите!»,
Но гордость защиты просить не велит.
А музыка – тонкий, насмешливый зритель
Ночных карнавалов – лишь дразнит и злит,
Пугает, скерцует, рисует кошмары!
А окрик хозяйский ей все нипочем.
И даже пространство дается ей даром,
И ужас ночной отлетает мячом…
Ор. 5/1
(Концерт № 1 F-Dur «La tempesta di mare»)
Табун морских коньков запутался в сетях…
Небрежно раскидать их по листам тетради –
Полдела лишь. И вот – рождается дитя –
Мелодия, напев, и с ней уже не сладить!
Она цветет в ночи, и влагой напоясь, --
Недаром же у ног, уложена в каналы,
Волнуется вода, -- сильна морская связь! –
Мелодия бурлит, уже ей места мало!
В какой волшебный шкаф ее нам заключить,
Заставить отдохнуть, почуять свое тело,
Терпимости к глухим и черствым научить,
Чтобы, тщету презрев, за ветром мчаться смело…
Ор. 6/1
(Концерт для 2-х скрипок A-Dur «Эхо-Концерт»)
Жалеть ли, что единственный портрет,
В котором и уверенности нет,
Намек лишь – рыжий, выбившийся локон.
Нам позволяет думать и гадать,
И факты все в уме сопоставлять,
Пока декабрьский снег летит вдоль окон?
А рыжим – или все иль ничего,
И дела, кстати, нет им до всего!
Что слава мировая! Что забвенье!
И даже хорошо, что тот портрет –
Единственен, подобных больше нет,
Хотя и он наводит на сомненье…
Ор. 7/1
(Contabile из Концерта А 5 «Lamoroso»)
За это чувство можно все отдать:
Каналы и дворцы, прославленные скрипки.
Всё раздарив, спокойно сердце взять
В свои ладони, сложенные зыбкой,
Качать его, как малое дитя,
И напевать тревожащие песни –
То чуть печально, то слегка шутя.
Но миг один – и сердцу станет тесно!
Доверчивое, верящее всем,
Оно готово будет разорваться!
А разум мой – ужель он будет нем?
Ужели вновь позволит обжигаться?
Лишь музыка – тягучее питьё,
Утешит и поможет безответно.
И сердце, только раз испив её,
Уже навек останется бессмертным…
Ор. 8/1
(Adagio из Concerto in B Flat Major «La Caccia» -- «Охота»)
Май, даже пасмурный хорош!
Брось все дела, иди
Туда, где всем усильям – грош –
Цена, пока дожди
Еще не смыли юный цвет
С каштановых ветвей.
И с дудкой лешего чуть свет
Играет соловей.
Ступай к сиреневым садам,
К их влажности прижмись!
Стрижей визгливые стада
Прочерчивают высь.
Ты не скупись на первоцвет
В торговкиных руках.
Ведь май пройдет, его уж нет,
Останется лишь взмах
Стрижиных крыл, весенних вод
Цветущие следы,
Да птичий радостный полет
У краешка воды.
Вдруг станет ясно, что наш дом
На фолиант похож.
И не поймешь: что было сном –
Adagio иль дождь…
Ор. 9/1
(Largo из Концерта
«Liniquietudine» -- «Тревога» А. Вивальди)
Отправиться на лодке в Largo…
Плыть, чуть качаясь, по волнам,
Держа в кармане два огарка,
Они во тьме сгодятся нам.
Не забытьё, а жизни отзвук,
Как будто гул над головой.
И даже страшно – чуждый омут
Спокойно ощущать как свой…
Стоячий омут, но тревога
Травою стелется по дну.
Как удержать главу высоко,
Когда я каждый день тону?
И как мечта: далекий берег,
Где море сходится с землей.
В прибой там закрывают двери,
И в каждом доме дремлет Ной.
Там в каждом голосе – улыбка,
И в каждой тени гордость спит.
И точно крест – простая скрипка
Над изголовьем там висит…
Года два назад я написала цикл стихов, посвященный Антонио Вивальди и его произведениям. Каждое стихотворение -- это конкретное произведение, в основном части его концертов, названия которых и отмечены в начале. Вот этот цикл.
ВИВАЛЬДИ
PRELUDE. Op. 1/1
Все почему-то в пепельных тонах…
И черный плащ, накинутый на плечи,
Издалека заметен. Астму лечит
Декабрьский воздух и глоток вина.
Жаль, рифмы нет для этих дивных слов:
Венеция – Вивальди… Но связала
Их меж собой не я, а Жизнь. Мне мало
В строку вписать два «В»… Какой из снов
Сначала был? Сказать я не могу…
Наверное, они слились под утро:
Венеция – Вивальди… Жизнь так мудро,
Но не без тайн бурлит на берегу.
Шальной адриатической волне
Она подобна, и такие звуки
Шептала музыканту! (Не от скуки,
А все продумав… Так сдается мне…)
Ор. 2/1
(«Il Sonno (Largo) из Концерта № 2 g-moll «La Notte»)
И посчастливилось найти
Ту рукопись во сне.
О том, чтобы ее спасти
И не мечталось мне.
Армаду полустертых нот
Концерта, что забыт,
Тончайшей кожи переплет
Еще в себе хранит.
И ноты, как суда, плывут
В каналах меж страниц.
Вся музыка сердечных смут
На кончиках ресниц –
Дрожит, как птица, чуть дыша,
Пока моя рука,
Легонько гладит, не спеша,
Бумажные бока.
В каких архивах, в чьих столах
Она, как пленница, жила
Или еще живет.
И наяву, средь бела дня
Она преследует меня
И за собой зовет…
Ор. 3/1
(Концерт № 3 D-dur «Il Gardellino» -- «Щегленок»)
Щеглиное хозяйство – веселая триоль.
Пернатый мой невольник
Пленился дивной скрипкой
Уже в который раз. Дарю ее, изволь!
Заслушайся опять,
Мятущейся и зыбкой.
Но, пестрый пересмешник, ее не торопись
Так просто перепеть,
Чтоб щегольнуть похоже.
Она ведь как волна, она как неба высь,
Она как дождь в окне,
Как луч на влажной коже…
Загадочная круглость – глубокий птичий глаз.
Что он внутри себя,
Внимая скрипке, видит?
Должно быть, тот манок, что от свободы спас..
Жаль, наслажденья срок отмерян, --
Скоро выйдет…
И снова мой щегол по клетке заснует.
(О, сколько их, таких,
Сидит на нотном стане?)
А ночью вдруг во сне так тихо запоет,
Что ложка зазвенит,
Забытая в стакане…
Ор. 4/1
(Largo из концерта «La Notte»)
И этот смеется, усмешку скрывая
Под белым, смиренным своим париком.
Но музыка, маску смиренья срывая,
Бежит из притвора в толпу, босиком!
Мне что-то мешает, склонив долу очи,
Бесстрашно сидеть средь безликих людей.
А ночь так страшит ощущением ночи –
Все кажется – в арках таится злодей…
И проще простого сказать: «Помогите!»,
Но гордость защиты просить не велит.
А музыка – тонкий, насмешливый зритель
Ночных карнавалов – лишь дразнит и злит,
Пугает, скерцует, рисует кошмары!
А окрик хозяйский ей все нипочем.
И даже пространство дается ей даром,
И ужас ночной отлетает мячом…
Ор. 5/1
(Концерт № 1 F-Dur «La tempesta di mare»)
Табун морских коньков запутался в сетях…
Небрежно раскидать их по листам тетради –
Полдела лишь. И вот – рождается дитя –
Мелодия, напев, и с ней уже не сладить!
Она цветет в ночи, и влагой напоясь, --
Недаром же у ног, уложена в каналы,
Волнуется вода, -- сильна морская связь! –
Мелодия бурлит, уже ей места мало!
В какой волшебный шкаф ее нам заключить,
Заставить отдохнуть, почуять свое тело,
Терпимости к глухим и черствым научить,
Чтобы, тщету презрев, за ветром мчаться смело…
Ор. 6/1
(Концерт для 2-х скрипок A-Dur «Эхо-Концерт»)
Жалеть ли, что единственный портрет,
В котором и уверенности нет,
Намек лишь – рыжий, выбившийся локон.
Нам позволяет думать и гадать,
И факты все в уме сопоставлять,
Пока декабрьский снег летит вдоль окон?
А рыжим – или все иль ничего,
И дела, кстати, нет им до всего!
Что слава мировая! Что забвенье!
И даже хорошо, что тот портрет –
Единственен, подобных больше нет,
Хотя и он наводит на сомненье…
Ор. 7/1
(Contabile из Концерта А 5 «Lamoroso»)
За это чувство можно все отдать:
Каналы и дворцы, прославленные скрипки.
Всё раздарив, спокойно сердце взять
В свои ладони, сложенные зыбкой,
Качать его, как малое дитя,
И напевать тревожащие песни –
То чуть печально, то слегка шутя.
Но миг один – и сердцу станет тесно!
Доверчивое, верящее всем,
Оно готово будет разорваться!
А разум мой – ужель он будет нем?
Ужели вновь позволит обжигаться?
Лишь музыка – тягучее питьё,
Утешит и поможет безответно.
И сердце, только раз испив её,
Уже навек останется бессмертным…
Ор. 8/1
(Adagio из Concerto in B Flat Major «La Caccia» -- «Охота»)
Май, даже пасмурный хорош!
Брось все дела, иди
Туда, где всем усильям – грош –
Цена, пока дожди
Еще не смыли юный цвет
С каштановых ветвей.
И с дудкой лешего чуть свет
Играет соловей.
Ступай к сиреневым садам,
К их влажности прижмись!
Стрижей визгливые стада
Прочерчивают высь.
Ты не скупись на первоцвет
В торговкиных руках.
Ведь май пройдет, его уж нет,
Останется лишь взмах
Стрижиных крыл, весенних вод
Цветущие следы,
Да птичий радостный полет
У краешка воды.
Вдруг станет ясно, что наш дом
На фолиант похож.
И не поймешь: что было сном –
Adagio иль дождь…
Ор. 9/1
(Largo из Концерта
«Liniquietudine» -- «Тревога» А. Вивальди)
Отправиться на лодке в Largo…
Плыть, чуть качаясь, по волнам,
Держа в кармане два огарка,
Они во тьме сгодятся нам.
Не забытьё, а жизни отзвук,
Как будто гул над головой.
И даже страшно – чуждый омут
Спокойно ощущать как свой…
Стоячий омут, но тревога
Травою стелется по дну.
Как удержать главу высоко,
Когда я каждый день тону?
И как мечта: далекий берег,
Где море сходится с землей.
В прибой там закрывают двери,
И в каждом доме дремлет Ной.
Там в каждом голосе – улыбка,
И в каждой тени гордость спит.
И точно крест – простая скрипка
Над изголовьем там висит…
среда, 12 ноября 2008 г.
Параджанов и шляпы
Этой зимой я читала книгу Аллы Демидовой, в которой есть глава о Сергее Параджанове. Демидова пишет, что однажды Параджанов прислал ей две шляпы, созданные специально для спектакля "Чайка", в котором тогда играла актриса. Мое бурное воображение потрясли вот эти страницы:
"Это уникальные шляпные коробки. Обе декорированы. Одна - черная, другая - сиреневая. Каждая из них стоит отдельного рассказа.
Сбоку на черной коробке выложена летящая чайка: Параджанов взял просто два белых гусиных пера, которые у него явно валялись где-нибудь во дворе, крест-накрест склеил их, вместо глаз приделал блестящую пуговицу, и все. Получилась летящая чайка. А тряпку, которую он вырезал из какого-то сине-белого подола, он приклеил снизу, и получилось море. Чайка над волнами.
Еще интереснее дно этой коробки, названное им - «тоска по черной икре». Но я бы назвала этот гениальный коллаж «рыбой». Плавники этой «рыбы» сделаны из обыкновенных гребенок, чешуя - из остатков кружев, а саму «рыбу» окружают водоросли из ниток, тряпочек, кружев - и все покрашено в черный цвет.
Изнутри черная коробка была выложена картинками из театральной жизни. А с внешней стороны картинками типа «Крупская, сидящая за патефоном»; вырезана и надпись «Гармоничный талант». И вдруг сбоку, неожиданно, фигурка задумавшегося человека. Неожиданность-случайность - это стиль Параджанова в такого рода коллажах.
Внутри этой коробки лежала черная шляпа. Эту шляпу Параджанов назвал «Аста Нильсон». Верх - тулья из черных перьев. Об этой тулье он потом сказал: «Обрати внимание, Алла, эта тулья от шляпы моей мамы».
На что Вася Катанян тут же заметил: «Врет, никакой не мамы. Где-нибудь подобрал на помойке».
Коробка из-под сиреневой шляпы была сине-бело-сиреневая и тоже вся раскрашена, обклеена материей, кружевами, но в другом стиле: Параджанов украсил ее бабочками. Дело в том, что однажды я рассказала ему историю, как была феей-бабочкой для дочки моего приятеля художника Бориса Биргера. Когда девочка первый раз пришла ко мне домой, чтобы поразить ее детское воображение, я украсила всю квартиру бабочками из блестящей ткани. Большая бабочка висела также и на входной двери. И даже на длинном моем платье, в котором я была в тот день, «сидели» бабочки. Для девочки я на всю жизнь осталась феей-бабочкой. Параджанов не забыл эту историю и прислал мне «привет» бабочкой на коробке.
Изнутри коробка украшена кружевной накидкой, которая раньше, возможно, лежала на каком-нибудь столе. А на донышке приклеено зеркальце из блестящей бумаги, перекрещенное кружевами, как православный крест. И здесь тоже множество картинок, но теперь это были фотографии старинных шляп. Картинки проклеены красными полосками - казалось бы, для чего? А непонятно для чего, но так красиво!
К обеим шляпам приложены кружевные шарфы, к черной шляпе - черный, к сиреневой - сиреневый. Сиреневый расписан от руки лилиями времени декаданса. Когда приехал Сережа и мы стали мерить эти шляпы, я его спросила! «А зачем шарфы?» - «Ну вот смотрите: вы надеваете черную шляпу. Хорошо - но это просто Демидова надела черную шляпу. А ведь когда уезжает Раневская, она уезжает, продав свое имение. Поэтому я хочу, чтобы вы выбелили лицо, нарисовали на нем красный мокрый рот и до глаз закрыли лицо черным кружевным шарфом, завязав его сзади, чтобы концы развевались бы как крылья. Причем лицо скрыто как бы полумаской, через черное кружево проглядывает мокрый красный рот и бледная-бледная кожа, и сверху - шляпа. Вот тогда это имеет смысл. Точно так же и сиреневая: когда Раневская приезжает из Парижа, этот шарф, легкий, яркий, как бы летит за ней шлейфом воспоминаний о парижской жизни."
С тех пор параджановские шляпы не дают мне покоя... Переодически мысленно они возникает передо мной вместе с этими потрясающими коробками. И тогда я решила (если честно, то сегодня)-- пора действовать! Впереди Новый год, и перспектива встретить его в волшебной шляпе имени Параджанова, сделанной собственными руками, оказалась настолько заманчива, что я принялась за работу и порылась для начала в интернете. Вот что я нашла:
Это сам Сергей Параджанов в полушляпе, полуберете. А это Алла Демидова, и я подозреваю в той самой "сиреневой шляпе". Хотя... может быть и не в ней.
А теперь для вдохновения шляпы, какие носили в начале прошлого века "дыша духами и туманами":
Фантастика! Ну почему мы не носим шляп, точнее -- ТАКИХ шляп?!? Ну и пусть! Я все равно сделаю себе что-нибудь подобное! А когда сделаю, то немедленно выложу в блог! А вдруг кто-нибудь тоже решиться на шляпную авантюру?
"Это уникальные шляпные коробки. Обе декорированы. Одна - черная, другая - сиреневая. Каждая из них стоит отдельного рассказа.
Сбоку на черной коробке выложена летящая чайка: Параджанов взял просто два белых гусиных пера, которые у него явно валялись где-нибудь во дворе, крест-накрест склеил их, вместо глаз приделал блестящую пуговицу, и все. Получилась летящая чайка. А тряпку, которую он вырезал из какого-то сине-белого подола, он приклеил снизу, и получилось море. Чайка над волнами.
Еще интереснее дно этой коробки, названное им - «тоска по черной икре». Но я бы назвала этот гениальный коллаж «рыбой». Плавники этой «рыбы» сделаны из обыкновенных гребенок, чешуя - из остатков кружев, а саму «рыбу» окружают водоросли из ниток, тряпочек, кружев - и все покрашено в черный цвет.
Изнутри черная коробка была выложена картинками из театральной жизни. А с внешней стороны картинками типа «Крупская, сидящая за патефоном»; вырезана и надпись «Гармоничный талант». И вдруг сбоку, неожиданно, фигурка задумавшегося человека. Неожиданность-случайность - это стиль Параджанова в такого рода коллажах.
Внутри этой коробки лежала черная шляпа. Эту шляпу Параджанов назвал «Аста Нильсон». Верх - тулья из черных перьев. Об этой тулье он потом сказал: «Обрати внимание, Алла, эта тулья от шляпы моей мамы».
На что Вася Катанян тут же заметил: «Врет, никакой не мамы. Где-нибудь подобрал на помойке».
Коробка из-под сиреневой шляпы была сине-бело-сиреневая и тоже вся раскрашена, обклеена материей, кружевами, но в другом стиле: Параджанов украсил ее бабочками. Дело в том, что однажды я рассказала ему историю, как была феей-бабочкой для дочки моего приятеля художника Бориса Биргера. Когда девочка первый раз пришла ко мне домой, чтобы поразить ее детское воображение, я украсила всю квартиру бабочками из блестящей ткани. Большая бабочка висела также и на входной двери. И даже на длинном моем платье, в котором я была в тот день, «сидели» бабочки. Для девочки я на всю жизнь осталась феей-бабочкой. Параджанов не забыл эту историю и прислал мне «привет» бабочкой на коробке.
Изнутри коробка украшена кружевной накидкой, которая раньше, возможно, лежала на каком-нибудь столе. А на донышке приклеено зеркальце из блестящей бумаги, перекрещенное кружевами, как православный крест. И здесь тоже множество картинок, но теперь это были фотографии старинных шляп. Картинки проклеены красными полосками - казалось бы, для чего? А непонятно для чего, но так красиво!
К обеим шляпам приложены кружевные шарфы, к черной шляпе - черный, к сиреневой - сиреневый. Сиреневый расписан от руки лилиями времени декаданса. Когда приехал Сережа и мы стали мерить эти шляпы, я его спросила! «А зачем шарфы?» - «Ну вот смотрите: вы надеваете черную шляпу. Хорошо - но это просто Демидова надела черную шляпу. А ведь когда уезжает Раневская, она уезжает, продав свое имение. Поэтому я хочу, чтобы вы выбелили лицо, нарисовали на нем красный мокрый рот и до глаз закрыли лицо черным кружевным шарфом, завязав его сзади, чтобы концы развевались бы как крылья. Причем лицо скрыто как бы полумаской, через черное кружево проглядывает мокрый красный рот и бледная-бледная кожа, и сверху - шляпа. Вот тогда это имеет смысл. Точно так же и сиреневая: когда Раневская приезжает из Парижа, этот шарф, легкий, яркий, как бы летит за ней шлейфом воспоминаний о парижской жизни."
С тех пор параджановские шляпы не дают мне покоя... Переодически мысленно они возникает передо мной вместе с этими потрясающими коробками. И тогда я решила (если честно, то сегодня)-- пора действовать! Впереди Новый год, и перспектива встретить его в волшебной шляпе имени Параджанова, сделанной собственными руками, оказалась настолько заманчива, что я принялась за работу и порылась для начала в интернете. Вот что я нашла:
Это сам Сергей Параджанов в полушляпе, полуберете. А это Алла Демидова, и я подозреваю в той самой "сиреневой шляпе". Хотя... может быть и не в ней.
А теперь для вдохновения шляпы, какие носили в начале прошлого века "дыша духами и туманами":
Фантастика! Ну почему мы не носим шляп, точнее -- ТАКИХ шляп?!? Ну и пусть! Я все равно сделаю себе что-нибудь подобное! А когда сделаю, то немедленно выложу в блог! А вдруг кто-нибудь тоже решиться на шляпную авантюру?
Подписаться на:
Сообщения (Atom)